Ф Ницше | Так говорил Заратустра На горе | Фридрих Ницше, Так говорил Заратустра, цитаты ницше, высказывания ницше. ницше заратустра, фразы заратустры, философ ницше, мысли ницше. |
НА ГЛАВНУЮ странник о загадке о блаженстве перед восходом об умаляющей на горе о прохождении об отступниках возвращение о зле о тяжести о скрижалях выздоравливающий о томлении песнь семь печатей |
Зима, злая гостья, сидит у меня в доме; посинели мои руки от её дружеских рукопожатий. Я уважаю её, эту злую гостью, но охотно оставляю её сидеть одну. Охотно убегаю я от неё; и если бежишь хорошо, то и убегаешь от неё! С тёплыми ногами, с тёплыми мыслями бегу я туда, где стихает ветер, - в освещённый солнцем уголок моей горы Елеонской. Так смеюсь я над моей суровою гостьей и благодарен ей ещё за то, что она ловит у меня в доме мух и заставляет стихать разный мелкий шум. Ибо она не любит, когда поёт комар или даже целых два; она делает улицу пустынной, так что лунный свет боится проникать туда ночью. Она суровая гостья, - но я чту её и не молюсь, подобно неженкам, пузатому идолу огня. Лучше немного пощёлкать зубами, чем молиться идолам! - так хочет род мой. И особенно ненавижу я всех идолов огня, пылких, дымящихся и удушливых. Кого я люблю, того люблю я больше зимою, чем летом; лучше и смелее смеюсь я над моими врагами, с тех пор как зима сидит у меня в доме. Поистине, смело даже тогда, когда я заползаю в постель: тогда смеётся и шалит моё укрывшееся счастье и мои обманчивые сны начинают смеяться. Разве я - ползаю? Никогда в жизни не ползал я перед сильными; и если лгал я когда-нибудь, то лгал из любви. Поэтому весел я и на зимней постели. Скромная постель греет меня больше, чем роскошная, ибо я ревнив к своей бедности. А зимою она больше всего верна мне. Злобою начинаю я каждый день, я смеюсь над зимою холодной ванною - за это ворчит на меня моя строгая гостья. Также люблю я её щекотать маленькой восковой свечкой - чтобы она наконец выпустила небо из пепельно-серых сумерек. Особенно злым бываю я утром - в ранний час, когда звенит ведро у колодца и раздаётся на серых улицах тёплое ржание лошадей: С нетерпением жду я, чтобы взошло наконец ясное небо, зимнее снежнобородое небо, старик, белый как лунь, - - молчаливое зимнее небо, часто умалчивающее даже о своём солнце! Не у него ли научился я долгому, светлому молчанию? Или оно научилось ему у меня? Или каждый из нас сам изобрёл его? Тысячекратно происхождение всех хороших вещей: все хорошие весёлые вещи прыгают от радости в бытие - как могли бы они это сделать - только один раз! Хорошая, весёлая вещь также долгое молчание, и хорошо также смотреть, подобно зимнему небу, с ясным круглоглазым лицом: - скрывать, подобно ему, своё солнце и свою непреклонную волю-солнце; поистине, хорошо изучил я это искусство и это зимнее веселье! Моя самая любимая злоба и искусство в том, чтобы моё молчание научилось не выдавать себя молчанием. Гремя словами и игральными костями, дурачу я тех, кто торжественно ждёт, - от всех этих строгих надсмотрщиков должна ускользнуть моя воля и цель. Чтобы никто не мог видеть основы и последней воли моей, - для этого изобрёл я долгое светлое молчание. Многих умных встречал я: они закрывали покрывалом своё лицо и мутили свою воду, чтобы никто не мог насквозь видеть их. Но именно к ним обращались более умные из среды недоверчивых и грызущих орехи: именно у них вылавливали они наиболее припрятанную рыбу их! Но умы светлые, смелые и прозрачные - они, по-моему, наиболее умные из всех молчаливых: так глубока основа их, что даже самая прозрачная вода - не выдаёт её. Ты, снежнобородое молчаливое зимнее небо, ты, круглоглазая лунь надо мною! О ты, небесный символ моей души и её радости! И разве не должен я прятаться, как проглотивший золото, - чтобы не распластали мою душу? Разве не должен я пользоваться ходулями, чтобы не заметили моих длинных ног, - все эти завистники и ненавистники, окружающие меня? Эти удушливые, тепличные, изношенные, отцветшие, истосковавшиеся души - как могла бы их зависть вынести моё счастье! Поэтому я показываю им только зиму и лёд на моих вершинах - и не показываю, что моя гора окружена также всеми солнечными поясами! Они слышат только свист моих зимних бурь - и не слышат, что ношусь я и по тёплым морям, как тоскующие, тяжёлые, горячие южные ветры. Они сожалеют также о моих нечаянностях и случайностях - но моё слово гласит: «Предоставьте случаю идти ко мне: невинен он, как малое дитя!» Как могли бы они вынести моё счастье, если бы я не наложил несчастий, зимней стужи, шапок из белого медведя и покровов из снежного неба на моё счастье! - если бы сам я не питал жалости к их состраданию: к состраданию этих завистников и ненавистников! Если бы сам я не вздыхал и не дрожал пред ними от холода и не одевался терпеливо, как в шубу, в сострадание их! В том мудрая блажь и благостыня моей души, что не прячет она своей зимы и своих морозных бурь, она не прячет также и своего озноба. Для одного одиночество есть бегство больного; для другого одиночество есть бегство от больных. Пусть слышат они, как дрожу и вздыхаю я от зимней стужи, все эти бедные, завистливые негодники, окружающие меня! Несмотря на эти вздохи и дрожь, всё-таки бежал я из их натопленных комнат. Пусть они жалеют меня и вздыхают вместе со мною о моём ознобе: «от льда познания он замёрзнет ещё!» - так жалуются они. А я тем временем бегаю всюду с тёплыми ногами на моей горе Елеонской; в освещённом солнцем уголку моей горы Елеонской пою и смеюсь я над всяким состраданием. Так пел Заратустра. |