| ГЛАВНАЯ содержание речи заратустры часть 3: странник загадка счастье перед восходом добродетель на горе пройти мимо отступники уединение три зла дух тяжести старое и новое выздоровление о душа о жизнь о вечность Так говорил Ницше Ницше цитаты мысли Ницше злая мудрость Шопенгауэр цитаты Ницше и Женщины так говорил Заратустра предисловие Заратустра часть 1 Заратустра часть 2 Заратустра часть 3 Заратустра часть 4 |
Фридрих Ницше и его Заратустра
Об
отступниках
1 Увы, отцвело и поблекло все, что еще недавно зеленело и пестрело на этом лугу! А сколько меда надежды уносил я отсюда в ульи свои! Все юные сердца уже состарились, и не столько состарились, сколько устали, опошлились, успокоились — они называют это так: «Мы снова сделались благочестивыми». Еще недавно видел я, как на рассвете, смелой поступью шли они путем своим: но утомились ноги их познания, и вот клевещут они теперь на смелость зари своей! Поистине, словно в танце, взлетали некогда ноги их, под одобрительный смех мудрости моей; теперь же они одумались. Только что видел я, как, согнувшись, ползут они к кресту. Вокруг света и свободы порхали они когда-то, подобно комарам и юным поэтам. И вот, чуть старше, чуть холоднее став, они уже не слезают с печки, как глупцы и ханжи. Быть может, потому поникло сердце их, что одиночество, словно кит, поглотило меня? Быть может, томительно долго, но тщетно прислушивалось ухо их к зову труб моих и вестников? Увы! Немного всегда находится таких, чье сердце не расстается с мужеством и дерзостью, чей дух терпелив и вынослив. Остальные же малодушны. Остальные — это всегда большинство, повседневность, многие множества, лишние: все они малодушны! Кто подобен мне, тому в удел достанутся переживания, подобные моим, так что первыми его товарищами будут паяцы и покойники. Вторые же — те, что назовут себя верующими в него: оживленная толпа, много любви, много безумия, много детского почитания. Да не привяжется к ним сердцем тот, кто подобен мне; не поверит в эту весну и цветущие луга тот, кто знает род человеческий, — непостоянный и малодушный! Если бы они могли иначе, они и хотели бы по-другому. То, что наполовину, всегда губит целое. Если листья желтеют — на что тут жаловаться! Пусть они летят и падают, оставь их, Заратустра, и не жалей! Лучше срывай их бурным вихрем — срывай эти листья, Заратустра, чтобы прочь улетало от тебя все увядшее! 2 «Мы опять стали благочестивыми», — признаются эти отступники, а многие из них еще слишком малодушны, чтобы признаться в этом. Я смотрю им в глаза и говорю им прямо в лицо, прямо в румянец щек их: вы снова молитесь! Но это позор — молиться! Позор не для всех, но для меня, для тебя и для всякого, в ком есть совесть. Позор для тебя — обращаться с мольбою! Ты хорошо знаешь это: твой трусливый демон в тебе, что так любит молитвенно складывать руки или праздно держать их на коленях и вообще обожает покой, — этот трусливый демон говорит тебе: «Существует Бог!». Но тогда принадлежишь и ты к числу боящихся света, к тем, кому никогда не дает он покоя: с каждым днем придется тебе все глубже прятать голову свою в темноту и угар! Поистине, удачное выбрал ты время: ибо вот — снова взлетают ночные птицы. Настал час всех боящихся света — вечер, час праздности, когда всякий «праздник» угас. Я слышу и чувствую: пришел час их торжественных шествий и охоты — охоты расслабленной, вялой, вынюхивающей, где под тихую поступь бормочут молитвы, — час охоты на чувствительных ханжей: снова расставлены все мышеловки для сердец! И где ни подниму я завесу, отовсюду вылетает потревоженная ночная бабочка. Наверняка она была там не одна! Я чувствую, что всюду затаились маленькие общины, и где только есть каморка, там найдешь и богомольцев, и почуешь запах, исходящий от них. Целыми вечерами сидят они и бормочут: «Станем же снова детьми и будем говорить: „Боже милостивый!“». Благочестивые кондитеры испортили им языки и желудки. Или же смотрят они весь день напролет на хитрого паука-крестовика, подстерегающего добычу и проповедующего другим паукам слова мудрости: «Под крестами хорошо расставлять сети!». Или сидят целыми днями на болотах с удочками и считают себя потому глубокими, но тех, кто удит там, где нет рыбы, я не назвал бы даже поверхностным! Или с благочестивым весельем учатся они играть на арфе у песнопевца, который своей игрой нащупывает пути к сердцам молоденьких женщин, ибо устал он от старых баб и их похвал. Или поучаются трястись от ужаса в темной комнате у какого-нибудь полоумного ученого, который все ожидает появления духов, и окончательно теряют при этом разум! Или прислушиваются к флейте старого бродячего шарлатана, который у печально воющего ветра перенял унылость звуков; вот и вторит он ветру и проповедует унылыми звуками скорбь. А иные из них сделались ночными сторожами; они научились трубить в рожок, делать обход по ночам и будить давно уже почившее прошлое. Пять речений из старой были слышал я вчера ночью у садовой стены: от старых, удрученных, высохших ночных сторожей исходили они: — «Для отца Он недостаточно заботится о своих детях: у людей отцы куда лучше!» — «Он слишком стар! И совсем уже не заботится о детях своих», — отвечал другой ночной сторож. — «Разве у Него есть дети? Никто не сможет это доказать, если уж Он и сам этого не доказывает! Хотелось бы мне, чтобы Он хоть раз привел убедительное доказательство.» — «Доказательство? Да когда это было! Плоховато у Него с доказательствами — ему гораздо важнее, чтобы Ему верили!» — «Да, да! Вера делает Его праведным — вера в Него. Так заведено было у отцов наших! Так продолжается и у нас!» Так говорили между собой двое ночных сторожей, боящихся света, и потом затрубили уныло в рожки свои: было это вчера ночью у садовой стены. А во мне сердце переворачивалось от смеха, и хотело вырваться, и не знало куда, и опустилось в утробу мою. Истинно, умру я не иначе, как задохнувшись от смеха, наблюдая, как ослы напиваются допьяна, а ночные сторожа сомневаются в Боге. Разве не прошло давным-давно время для подобных сомнений? Кто еще смеет будить эту почившую, боящуюся света старину! Давно уже покончено со старыми богами: и поистине, — хороший, веселый конец выпал на долю их! Не «сумерками» своими довели они себя до смерти — это ложь! Напротив: они так смеялись однажды, что умерли от смеха! Это произошло, когда самое безбожное слово было произнесено неким богом: «Один Господь! Да не будет у тебя иных богов кроме меня!». — старый, ревнивый, злобный бородач до такой степени забылся, что все боги рассмеялись и, раскачиваясь на своих тронах, восклицали: «Не в том ли и божественность, что существуют боги, но нет никакого Бога?» Имеющий уши да слышит! Так говорил Заратустра в городе, который любил он и который назывался «Пестрая Корова». Отсюда оставалось еще два дня пути до пещеры, до возвращения к зверям его; и душа его возрадовалась близкому возвращению. .......................................  добавление (коротко о взрывоопасной книжке Ницше - Так говорил Заратустра) Книга, взорвавшая сознание сотен тысяч людей. Книга, ставшая эталоном индивидуалистской философии и апологией "идеи сверхчеловека". Она и сейчас действует на сознание читателя с неистовой силой. Повиновение - и мятеж. Страсть - и ненависть. Сила личности - и покорность року. Судьба - и немногие, способные взять ее в свои руки. Яростная и неоднозначная книга. С ней можно не соглашаться и спорить, но нельзя переоценить влияние, которое она оказывает на читательские умы. ......................................................................................... © Copyright: Фридрих Вильгельм Ницше Заратустра |
|
Фридрих Ницше: Ницшеанская Библия. Так говорил Заратустра текст трактата, читать онлайн, перевод Рынкевич. zaratustra nicshe.