| ГЛАВНАЯ содержание заратустра часть 3: странник загадка счастье перед восходом добродетель на горе пройти мимо отступники уединение три зла дух тяжести старое и новое выздоровление о душа о жизнь о вечность Так говорил Ницше Ницше цитаты мысли Ницше злая мудрость Шопенгауэр цитаты Ницше и Женщины так говорил Заратустра предисловие Заратустра часть 1 Заратустра часть 2 Заратустра часть 3 Заратустра часть 4 |
Фридрих Ницше гениальный философ
О Духе Тяжести
1 Уста мои — уста народа: слишком грубо и откровенно говорю я для гладкошерстных кроликов. И еще более чуждо слово мое для всех писак с лисьими ухватками и для чернильных душ. Рука моя — рука безумца: горе столам, и стенам, и всему, на чем только рука безумца выводит каракули свои! Ноги мои — ноги скакуна: звонкой рысью скачу я, очертя голову, ношусь по полям, словно дьявол, радуюсь быстрому бегу. Желудок мой — не желудок ли орла? Ибо всего больше любит он мясо ягнят. Это, несомненно, желудок хищной птицы. Вскормленный скудной, невинной пищей, всегда готовый к полету и нетерпеливо рвущийся в небо, — таков я: разве я в чем-то не птица? К тому же враждебен я Духу Тяжести — и это во мне тоже от птицы; поистине, смертельна, непримирима, исконна вражда моя! О, куда только ни залетала и где только ни блуждала вражда моя! Я могу теперь спеть об этом, и хочу петь: хотя один я в пустом доме, и придется петь ее для собственных ушей. Есть, конечно, другие певцы, у кого только в полном доме голос делается мягким, жест — выразительным, взор — красноречивым, сердце — бодрым: но я не похож на них. 2 Тот, кто научит людей летать, сдвинет все пограничные камни; сами эти камни заставит он воспарить, и новым именем назовет землю — именем «легкая». Страус бежит быстрее самой резвой лошади, но в тяжелую землю еще прячет он голову свою: так и человек, который не умеет еще летать. Тяжелыми называет он землю и жизнь; ибо так хочет Дух Тяжести! Но тот, кто жаждет стать легким, стать птицей, тот должен любить самого себя: так учу я. Конечно, любить не любовью больных и немощных, ибо у них даже себялюбие — зловонно! Так учу я: надо учиться любить себя — любовью здоровой и святой, чтобы оставаться верным себе и не терять себя. Такая потеря назвала себя «любовью к ближнему»; с помощью этого слова до сих пор лгали и лицемерили больше всего, и особенно те, кого с трудом выносил весь мир. И поистине, это вовсе не заповедь на сегодня и на завтра — учиться любить себя. Напротив, из всех искусств это самое тонкое, самое мудреное, самое высшее и требующее наибольшего терпения. Ибо достояние свое всегда хорошо спрятано от самого себя, и из всех сокровищ последним выкапывается всегда собственный клад; таково действие Духа Тяжести. Едва ли не с колыбели дают нам в наследие тяжелые слова и ценности: «добро» и «зло» — так называют наследие это. И во имя их прощают нам жизнь нашу. И потому допускают детей до себя, чтобы вовремя не дать им полюбить самих себя: таково действие Духа Тяжести. И мы — мы доверчиво тащим то, что взваливают на нас, тащим на огрубевших плечах по суровым горам! И когда мы обливаемся потом, нам говорят: «Да, жизнь трудно сносить!». Но только человеку трудно нести и выносить себя! И все потому, что тащит он на плечах своих слишком много ненужного. Подобно верблюду, становится он на колени и дает как следует навьючить себя. И особенно трудно тому, кто силен, вынослив, способен к почитанию, — слишком много чуждых, тяжелых слов и ценностей навьючивает он на себя: и вот — жизнь представляется ему пустыней! Поистине! Даже многое из собственного достояния бывает нелегко нести! Многое внутри человека похоже на устрицу, отвратительную и скользкую, которую трудно схватить. Потому внешняя оболочка и должна быть разукрашена, чтобы выглядеть благородно, будучи как бы ходатаем за все, что внутри. Но и этому искусству надо еще научиться: надо иметь скорлупу, и прекрасную видимость, и мудрую слепоту! Но и тут во многом возможна ошибка, ибо иная человеческая оболочка бедна и уныла, и слишком уж напоминает скорлупу. Много скрытых достоинств и сил остаются неразгаданными; самые изящные лакомства не находят ценителей! Женщины знают это, особенно те, которые высоко ценятся: чуть потолще, чуть потоньше — как часто судьба заключается в этом «чуть-чуть»! Трудно открыть человека, а самого себя — труднее всего; часто дух лжет о душе. Таково действие Духа Тяжести. Но открыл себя тот, кто говорит: вот мое добро и мое зло. Так он заставляет умолкнуть крота и карлика с их речами: «Добро для всех, зло для всех». Поистине, не люблю я и тех, для кого хороши все вещи, а мир этот считается лучшей из них. Таких называю я вседовольными. Вседовольство, умеющее находить вкус во всем, — это не лучший вкус! Я уважаю строптивые, привередливые языки и желудки, научившиеся словам «Я», «Да», «Нет». Но все жевать и переваривать — это свойственно разве что свиньям! Постоянно повторять «И-А» — этому обучены одни лишь ослы и те, кто близки им по духу! Густой желтой и яркой красной краски требует вкус мой, примешивающий во все краски кровь. Но тот, кто белит дом свой, обнаруживает бескровную душу свою. Одни влюблены в мумии, другие — в призраки: и те, и другие одинаково враждебны плоти и крови. О, как противны они вкусу моему! Ибо люблю я кровь. И не желаю я жить там, где каждый плюет, — не по вкусу мне это: ибо ни у кого нет во рту золота; уж лучше жить среди воров и клятвопреступников. Но лизоблюды, облизывающие плевки, мне еще противнее; а самое отвратительное животное, которое обнаружил я среди людей, я назвал паразитом; оно не хотело любить, однако, хотело жить за счет любви. Несчастными называю я всех, у кого один только выбор: сделаться либо лютым зверем, либо лютым укротителем. Среди них не поставил бы я шатра своего. Несчастными называю я и тех, кто всегда должен быть на страже, — противны они вкусу моему: все эти мытари и торгаши, короли и прочие стражи стран и сундуков. Поистине, я тоже научился быть на страже — и научился этому хорошо, — только на страже самого себя. И в особенности учился я стоять, и ходить, и бегать, и лазить, и танцевать. Ибо вот учение мое: кто хочет научиться летать, тот должен сперва научиться стоять, и ходить, и бегать, и лазить, и танцевать: нельзя сразу научиться полету! По веревочной лестнице научился влезать я в любые окна, проворно вскарабкивался я на высокие мачты; сидеть на высоких мачтах познания казалось мне блаженством, — подобно маленьким огонькам вспыхивать на высоких мачтах: пусть малый свет, но и он великое утешение для потерявших дорогу кораблей и потерпевших кораблекрушение! Многими способами, разными путями пришел я к истине своей: не по одной лестнице поднимался я в высоту, откуда взор мой устремлялся вдаль. Неохотно расспрашивал я, какой дорогой пройти, — это всегда претило вкусу моему! Я предпочитал вопрошать и испытывать эти дороги. Испытывать и вопрошать — таковы были пути мои: и поистине, надо еще научиться отвечать на эти вопросы! Но таков вкус мой: — не хороший, не дурной, а мой вкус, которого мне не надо ни стыдиться, ни скрывать. «Это теперь мой путь, а где же ваш?» — так отвечаю я тем, кто расспрашивает меня: «Каким путем следовать?». Ибо пути как такового, не существует! Так говорил Заратустра. .......................................  добавление (коротко о гениальном философе Ницше) Фридрих Ницше — гениальный немецкий мыслитель, под влиянием которого находилось большинство выдающихся европейских философов и писателей первой половины XX века; провозвестник появления сверхчеловека, свободный ум, бунтующий против бога. Со свойственной ему парадоксальностью мысли, глубиной психологического анализа, яркой, увлекательной, своеобразной манерой письма Ницше развенчивает нравственные предрассудки и проводит ревизию всей европейской культуры. ......................................................................................... © Copyright: Фридрих Вильгельм Ницше Заратустра |
|
Фридрих Ницше философ жизни. Так говорил Заратустра философский трактат, читать онлайн. zaratustra nicshe.