Ницше: философия. Жизнь и философские идеи Фридриха Ницше

Философия

Чтобы только понять что-либо в моем Заратустре, надо, быть может, находиться в тех же условиях, что и я, – одной ногой стоять по ту сторону жизни…
Фридрих Ницше «Ессе Homo»

С одной стороны – это вопрос о том, что мы понимаем под такими словами, как «философия Фридриха Ницше» и «ницшеанство», а с другой – вопрос о выборе Фридрихом Ницше философии как области деятельности и приложения своих талантов. И прежде чем говорить о первом, стоит разобраться во втором.

Есть ли аналоги среди других великих?

В истории человечества есть немало примеров тому, как прославившийся гениальностью человек с самого начала сознательной жизни всеми своими интересами позволял предсказать поле его будущих достижений. Юный Моцарт очень рано проявил дарование в музыке, хотя признание пришло к нему не сразу. По свидетельству некоторых исследователей, Рене Декарт с детства предпочитал математику прочим наукам. Великие умы нередко проявляли себя сразу в нескольких областях знания, не обязательно смежных. Леонардо да Винчи – прекрасная иллюстрация той мысли, что гениальный человек гениален во всем. Михаил Ломоносов остался в истории и ученым, и поэтом, и даже мозаистом. Правда, чем больше знаний накапливало человечество, тем меньше места оставалось гениям-универсалам – применение и развитие талантов требовало все большей специализации, и даже такие величины, как Никола Тесла, не занимались, подобно ученым Античности и Средневековья, многими науками сразу.

«О том, как понимаю я философа – как страшное взрывчатое вещество, перед которым все пребывает в опасности»
(«Ecce Homo»)

Нельзя, конечно, сказать, что в этой череде великих Фридрих Ницше стоит как-то уж очень особняком, – скорее, он относится к тому типу одаренных людей, чей потенциал далеко не сразу обрел единственно верное направление развития.

Как и многие разносторонне талантливые люди, Ницше оказался перед выбором. Способности и любовь к музыке всерьез побуждали думать о музыкальном поприще. Религиозная среда взросления и мнение матери толкали к богословию – и Ницше вполне мог стать крупным религиозным деятелем даже при снижающемся авторитете церкви в век машин и промышленных революций. Затем, волею судеб и увлечения молодости, он было пошел (и вполне успешно) филологической стезей (много ли мы знаем профессоров, не достигших годами и четверти века?), да и литературно-поэтические способности вполне могли вырасти в зрелое мастерство – впрочем, они стали его инструментом.

«В человеке важно то, что он мост, а не цель»
(«Так говорил Заратустра»)

И только сфера, оказавшаяся его истинным призванием и делом жизни, до поры до времени оставалась в тени, в разряде прочих интересов, хотя и явно более серьезных, чем мелькнувшая на горизонте химия. Почему? Потому, видимо, что философия стала в жизни и творчестве Ницше тем, чем она стала, – постепенно выдвигаясь на первый план умозрения, естественным образом оттесняя и вбирая в себя иные направления.

ФИЛОСОФИЯ - это
система миропознания, наука о самых общих фундаментальных законах существования окружающей реальности. Предмет внимания и область интересов всех мыслителей человечества. В буквальном переводе с греческого – любомудрие

С другой стороны, а часто ли сам Ницше говорил: «Я – философ, я создаю новое мировоззрение, новое понимание картины мира» и тому подобное? Нет, это говорили его почитатели и исследователи, последователи и подражатели. Фридрих Ницше остался в памяти человечества в первую очередь как философ, при этом формально не готовясь к философии и не занимаясь ею в силу профессии.

«Я первый имморалист»
(«Ecce Homo»)

Разнообразные интересы, в том числе увлечение в молодости трудами Шопенгауэра, длительное общение с Вагнером – не только композитором, но и носителем определенной системы взглядов, наблюдения Ницше и его размышления о таких глобальных вещах, как роль искусства, культуры, мифологии, морали, религии в существовании человека на протяжении всей известной истории, а также стремление поделиться этими мыслями с возможно большим числом людей – сами собой привели его к философии, ибо в рамках более приземленной, специализированной науки ему было тесно. Выбор состоялся – подспудно, без его объявления.

«Одно – мысль, другое – дело, третье – образ дела. Между ними не вращается колесо причинности»
«Так говорил Заратустра»

Философские сочинения Ницше выгодно отличаются от иных произведений этого жанра достаточно свободным отношением к форме представления взглядов философа.

Каким нам видится классический философский трактат? Длинное, размеренно-последовательное повествование, сложные многоуровневые логические цепочки, частые отсылки к цитатам и сказанному ранее. Или популярная с античных времен форма диалогов, применявшаяся Платоном. Ницше порой не чужд таких же конструкций, но ими он не ограничивается. В его работах есть место и афористичности, и резкой эмоциональной оценке, и безапелляционным выводам без предваряющей их череды рассуждений.

Порой его тексты ближе к публицистике или вообще к художественной литературе. Конечно, это не всегда облегчает чтение – слишком велика бывает у Ницше гонка мыслей, но она способна завораживать и очаровывать, заставляя работать не только голову, но и эмоции читателя. Пусть несогласие, пусть возмущение – но только не равнодушие.

«Кто поднимается на высочайшие горы, тот смеется над всякой трагедией сцены и жизни»
(«Так говорил Заратустра»)

Такой подход к изложению своих взглядов нередко усложнял не только восприятие, но и публикацию сочинений Ницше. Его часто отвергали издательства, отказываясь печатать вовсе или выпуская мизерные тиражи. Неоднократно Ницше издавался на собственные средства, а заметную часть и без того малого тиража раздавал друзьям и знакомым. Такое поведение, разумеется, не могло сделать его богатым.

Но тем ценнее написанное – ведь даже заведомый коммерческий провал не останавливал Ницше. Важна была только внутренняя потребность писать, благо было что сказать возможным читателям, пусть и в будущем. Неудачи огорчали до депрессии, били по самолюбию до физического недомогания – но не гасили работу мысли.

Творческая воля Ницше отчасти подпитывалась уверенностью, что он будет рано или поздно понят и принят – но только не сейчас, не при жизни. Он писал: «Я слишком хорошо знаю, что в тот день, когда меня начнут понимать, я не получу от этого никакой прибыли». Или вот эти слова (чем не сбывшееся пророчество?): «Только послезавтра принадлежит мне. Иные люди родятся после смерти».

«Ничто существующее не должно быть устранено, нет ничего лишнего»
(«Ecce Homo»)

В своих размышлениях Фридрих Ницше касался очень многих философских и общественно-культурных вопросов. Рассмотрим те из них, что составляют, если можно так выразиться, центральную доктрину ницшеанства.

Первая относительно крупная работа в этом направлении произвела «антифурор» – ее активно не приняли. Образованные читатели с давно устоявшимися взглядами сочли «Рождение трагедии» интеллектуальным хулиганством. Ницше замахнулся на великие античные авторитеты, на самого Сократа! Чем же ему не угодил классик?

«Убивают не гневом, а смехом. Вставайте, помогите нам убить дух тяжести!»
(«Так говорил Заратустра»)

Основная мысль этой и некоторых других работ Ницше на ту же тему состояла в том, что некогда, на заре времен, «до Сократа и Платона», природное, почти «дикое» искусство, естественно идущее от вольного, вакхического духа, несло истинное знание, понимание мира через звуки музыки без посредства слова.

Это патетически-туманное рассуждение часто повторялось потом в «философских эссе» разных авторов. Идея избавления от гнета слов, донесения мысли без их участия, так сказать напрямую, с помощью зрительных и звуковых образов, и сегодня порой встречается в рассуждениях людей искусства и не только. Кто притворно, а кто и искренне сетует: ах, если бы обойтись без слов! Иной раз даже и на Ницше сошлются как на первого в ряду сетующих.

Что же он имел в виду?

Между тем мысль Ницше – совсем о другом. Чем же плохо слово? И в чем «антизаслуга» всеми до сих пор почитаемого Сократа? Его Слово, слово вообще, своей рационалистичностью привнесло в искусство неестественность, формальность. Искусство стало утрачивать искренность, подлинность. (Добавим, что Ницше ставил искусство в целом выше по значению и возможностям, чем науку.)

«Познающий не любит погружаться в воду истины не тогда, когда она грязна, но когда она мелкая»
(«Так говорил Заратустра»)

«Время сократического человека миновало: возложите на себя венки из плюща, возьмите тирсы в руки ваши и не удивляйтесь, если тигр и пантера, ласкаясь, прильнут к вашим коленям. Имейте только мужество стать теперь трагическими людьми: ибо вас ждет искупление». Это и есть то рождение трагедии, продолжающейся и в наше время.

Разве можно назвать это «скучными философскими умствованиями»?.. Именно ярким, образным изложением своих мыслей и притягателен Ницше.

А если вы хотя бы немного знакомы с философскими концепциями Востока, то заметите сожаление Ницше об утрате людьми того, что в восточных практиках именуется «прямым знанием», то есть способностью увидеть и постичь истину сразу и целиком, без рассуждений и доказательств. Одна правда и никакой логики.

И вот что стало с людьми и миром в результате этой трагедии: «Мир отвратителен. Он жесток, как дисгармонирующий аккорд. Душа человека так же дисгармонична, как и весь мир, сама в себе несущая страдания».

В дальнейшем развитии этих идей делается вывод о том, что люди, нагромождая вокруг себя противоестественные вещи вроде формальной религии, морали и так далее, утратили Бога, убили его, заменив бессмысленными, но столь привычными суррогатами. «Богумер! – От сострадания «людям умер Бог!.. Бог умер! – Вы убили его. Вы и я…»

И что теперь? Каждый сам себе Бог? Или вокруг нас Великое Ничто, Великая Пустота?..

Ницше считают великим нигилистом, прародителем всех великих ниспровергателей XIX и XX веков, в то время как он, напротив, ужасается наступившему царству всеотрицания, пытается обратить наше внимание на этот кошмар: «Пустыня растет. Горе тем, кто несет в себе пустыню…»

«Перемена ценностей – это перемена созидающих. Постоянно уничтожает тот, кто должен быть созидателем»
(«Так говорил Заратустра»)

С этими мыслями перекликается и «Человеческое, слишком человеческое». При самом упрощенном трактовании это – обвинение всем нам в утрате величия духа жизни, в погружении в выдуманную самим себе мышиную возню, в текущей бессмысленности человеческого бытия. Но это удел не всех. Кому-то должно быть дано отбросить все эти химеры, подняться над неспособностью толпы видеть дальше собственного носа. И этот «кто-то» – центральная фигура, центральное понятие ницшеанской философии. Это Сверхчеловек.

«Придя в ближайший город, лежавший за лесом, Заратустра нашел там множество народа, собравшегося на базарной площади: ибо ему обещано было зрелище – плясун на канате. И Заратустра говорил так к народу:
Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его?
Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя; а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее вернуться к состоянию зверя, чем превзойти человека?
«Самым опасным врагом, которого ты можешь встретить, будешь всегда ты сам»
(«Так говорил Заратустра»)

Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором.

Вы совершили путь от червя к человеку, но многое в вас еще осталось от червя. Некогда были вы обезьяной, и даже теперь еще человек больше обезьяна, чем иная из обезьян.

Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке!

Сверхчеловек – смысл земли. Пусть же ваша воля говорит: да будет сверхчеловек смыслом земли! <…>

Поистине, человек – это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым.

Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он – это море, где может потонуть ваше великое презрение. <…>

Не ваш грех – ваше самодовольство вопиет к небу; ничтожество ваших грехов вопиет к небу!

Но где же та молния, что лизнет вас своим языком? Где то безумие, что надо бы привить вам?

Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он – эта молния, он – это безумие! – Пока Заратустра так говорил, кто-то крикнул из толпы: „Мы слышали уже довольно о канатном плясуне; пусть нам покажут его!" И весь народ начал смеяться над Заратустрой».

«Каждый желающий славы должен уметь вовремя проститься с почестью и знать трудное искусство – уйти вовремя»
(«Так говорил Заратустра»)

Редкая книга о Ницше обходится без этой цитаты из самого известного, главного произведения философа – «Так говорил Заратустра». Самого известного – и самого превратно понятого, самого вульгаризированного.

Заратустра (или Зороастр) – это пророк, Божий посланник и провозвестник, давший древним персам учение и религию – зороастризм, осколки которой, некогда великой и могущественной, сохранились и до нашего времени в виде религиозных общин в Индии, Средней Азии и еще некоторых странах. Этот образ имеет мало общего с персонажем Фридриха Ницше – взято лишь звучное имя, а герой «литературно обработан». По мнению многих исследователей, «Так говорил Заратустра» – самое философское из художественных и самое художественное из философских произведений Ницше.

..........................................
© Copyright: Ницше: биография и философия