О новой надежде
1.
Когда Заратустра простился с городом, который полюбило сердце его и
который назывался «Пестрая Корова», последовали за ним
многие, называвшие себя его учениками, и провожали его. Так дошли они
до перекрестка: тут Заратустра сказал им, что дальше пойдет один, ибо
любил он ходить в одиночестве. И вот ученики, прощаясь, подали ему
посох, на золотой ручке которого змея кольцами обвивалась вокруг
солнца. Заратустра обрадовался посоху и оперся на него; а затем
обратился к ученикам своим с такими словами:
«Скажите же мне: как сделалось золото высшей ценностью? —
Потому оно стало ей, что редкостно и бесполезно, и нежен блеск его; оно
всегда дарит само себя.
Только как символ высшей добродетели стало золото представлять высшую
ценность. Как золото, светится взор у дарящего. Золотой блеск заключает
мир между солнцем и луной.
Редкостна высшая добродетель и бесполезна, она сияет и нежна в блеске своем: дарящая добродетель есть наивысшая.
Поистине, я разгадал вас, ученики мои: вы стремитесь, подобно мне, к
дарящей добродетели. Действительно, что у вас общего с кошками и
волками?
Жажда ваша в том, чтобы самим стать и даром, и жертвой: потому и алчет душа ваша вобрать в себя все сокровища.
Ненасытно стремится душа ваша к богатствам и драгоценностям, ибо ненасытна и добродетель ваша в своем желании дарить.
Вы притягиваете все вещи к себе и в себя, чтобы изливались они из родника вашего дарами любви.
Поистине, грабителем, стяжающим все ценности, должна стать дарящая добродетель; но здоровым и священным называю я это себялюбие.
Есть еще и другое — неимущее, голодное, всегда готовое украсть; таково себялюбие больных, больное себялюбие.
Глазами вора взирает оно на все блестящее; с голодной алчностью
примеряется оно к тем, кто обильно ест; всегда пресмыкается оно близ
стола дарящих.
Болезнь и невидимое вырождение сказываются в этой алчности; о больном теле свидетельствует воровская жадность этого себялюбия.
Скажите мне, братья мои: что считается у нас худшим и наихудшим? Разве
не вырождение? — А как раз на него мы и наталкиваемся там, где
нет дарящей души.
Наверх ведет путь наш, от рода к высшему роду. Но ужасно нам
вырождающееся чувство, которое заявляет: „Все — для
меня“.
Вверх устремляется наше чувство: оно есть символ нашего тела, символ
возвышения. Символы таких возвышений суть имена добродетелей.
Так проходит тело через Историю — в становлении и в борьбе. А дух
— что он для тела? Он — глашатай его битв и побед, товарищ
и отголосок его.
Все наименования добра и зла суть символы: они не говорят, а только
намекают, молча указывая. Глупец тот, кто в названиях ищет знания.
Будьте же внимательны, братья мои, в те часы, когда дух ваш заговорит
притчами и символами: ибо тогда зарождается добродетель ваша.
Тогда тело возвышается и воскресает; своей благодатью окрыляет оно дух
ваш, и становится он творцом и ценителем, несущим любовь и благо всем
вещам.
Когда переполненное сердце ваше волнуется и разливается, подобно
потоку, и это — благо и вместе с тем опасность для живущих на
берегу: тогда зарождается добродетель ваша.
Когда вы возвысились над похвалой и порицанием и воля ваша желает
повелевать всеми вещами как воля любящего: тогда зарождается
добродетель ваша.
Когда вы презираете мягкое ложе и все приятное, однако, легко засыпаете
даже возле роскошных постелей неженок: тогда зарождается добродетель
ваша.
Когда вы начинаете желать одной волей и этот поворот от всего, что
заботит вас, называете необходимостью: тогда зарождается добродетель
ваша.
Поистине, она — новое добро и новое зло! Голос нового родника, доносящийся из глубин!
В ней могущество, в этой новой добродетели; она — господствующая
мысль, осененная мудрой душой: золотое солнце, и вокруг него —
змей познания».
2.
И тут Заратустра умолк на минуту, с любовью глядя на учеников. Потом продолжил он речь свою, и голос его изменился:
«Оставайтесь верны земле, братья мои, со всем могуществом
добродетели вашей! Ваша дарящая любовь и познание, да послужат они
смыслу земли! Так прошу я и заклинаю вас.
Не позволяйте добродетели вашей улетать от земного и биться крыльями о вечные стены! О, как много добродетели улетало и прежде!
Верните — как сделал это я, — верните улетевшую добродетель
назад, на землю, снова к телу и жизни: да придаст она земле свой смысл,
смысл человеческий!
Сотни раз уносились прочь и сбивались с пути и дух, и добродетель. И
поныне живут в нашем теле все эти мечты и заблуждения: нашей плотью и
волей стали они.
Сотни раз уже пытались вырваться и заблуждались дух и добродетель. Да,
человек и был их попыткой вырваться! О, сколько невежества и
заблуждений стало в нас плотью!
Не только разум тысячелетий, но и безумие их проявляется в нас. Опасно быть наследником.
Продвигаясь шаг за шагом, боремся мы с исполином-случаем, и над человечеством до сих пор еще тяготеют неразумие и бессмыслица.
Да послужат ваш дух и ваша добродетель смыслу земли, братья мои: да
будет ценность всех вещей вновь установлена вами! Ради этого должны вы
бороться! Во имя этого — созидать!
Познавая, очищается тело; приобретая опыт знания, возвышается оно; у
познающего освящаются все влечения; радостна душа у возвысившегося.
Врач, исцелись сам: тогда исцелишь ты и больного твоего. Но лучшим
исцелением будет для него, если он своими глазами узрит того, кто сам
исцелил себя.
Есть тысячи троп, троп еще не хоженых; тысячи здоровых натур и скрытых
островов жизни. До сих пор не открыты еще и не исследованы человек и
земля его.
Бодрствуйте и внимайте, одинокие! Таинственные ветры несутся на крыльях из будущего; до чуткого уха долетает благая весть.
Вы, ныне одинокие, вы, покинувшие людей, некогда вы станете народом: от
вас, избравших самих себя, должен произойти народ избранный, а от него
— Сверхчеловек.
Поистине, земля еще станет местом выздоровления! И уже веет вокруг вас
новое благоухание, несущее исцеление и новую надежду!»
3.
Сказав это, Заратустра замолчал, как человек, не договоривший еще до
конца; долго стоял он, в нерешительности покачивая посохом своим.
Наконец так сказал он, и голос его изменился:
«Один пойду я дальше, ученики мои! Уходите и вы, и тоже одни! Так хочу я.
Поистине, призываю я вас: уходите от меня и противьтесь Заратустре! А
еще лучше — стыдитесь его! Быть может, он обманул вас.
Познающий должен не только любить врагов своих, но и уметь ненавидеть друзей своих.
Плохая награда учителю, если ученики его так и остаются учениками. И почему не хотите вы разорвать венок мой?
Вы почитаете меня; но что, если рухнет почитание ваше? Берегитесь, чтобы идол не поразил вас!
Вы говорите, что верите в Заратустру? Но при чем тут Заратустра? Вы — верующие в меня: но что толку во всех верующих!
Вы еще не искали себя, когда обрели меня. Так бывает со всеми верующими; и потому так мало значит всякая вера.
Теперь призываю я вас потерять меня и найти себя; и только тогда, когда все вы отречетесь от меня, вернусь я к вам.
Поистине, братья мои, по-иному будут искать вас, потерянных мною, очи мои; другой любовью тогда буду любить я вас.
И некогда вы должны еще стать друзьями моими и детьми единой надежды;
тогда буду я с вами в третий раз, чтобы отпраздновать Великий Полдень.
Великий Полдень: человек на середине пути от животного к Сверхчеловеку
празднует начало заката своего — путь на запад — как
наивысшую надежду свою; ибо это есть путь к новому утру.
И тогда благословит себя гибнущий, идущий путем заката, ибо так
переходит он к тому, что по ту сторону; и солнце его познания будет
стоять в зените.
„Умерли все боги: ныне хотим мы, чтобы жил Сверхчеловек“,
— да будет это в Великий Полдень нашей последней волей!»
Так говорил Заратустра.
.....................................................
©
Copyright: Фридрих Ницше